gorets-media.ru
Она ворвалась в русскую поэзию юной и, буквально, на розовом коне. Литинститут, где Инна училась долго, с перерывами, был чистой формальностью. Мартовский номер «Юности» за 1960 год, как метрика, засвидетельствовал рождение поэта, даром, что поэт еще сидел за партой. Инне Кашежевой только что исполнилось 16, но стихи сильные, взрослые:
Там садик и там скамеечка,
За низким забором - трава.
Ты говорила, девочка,
Там ласковые слова...
Там ночь не кончалась долго,
По щиколотку роса...
И Яуза кажется Волгой,
Только сощурь глаза.
И сразу завертело, закружило: вечера в Политехническом, потом в Лужниках, рядом живые классики - Евтушенко, Ахмадулина, Рождественский, Окуджава, Вознесенский, но и она - не фон, а главное действующее лицо. Потом их всех назовут голосом поколения, шестидесятниками.
Мы пробивались сквозь табу,
искали черный ход,
чтоб превратить ее, толпу,
опять в родной народ.
Мы поднимались в небеса,
парили в облаках...
Остались наши голоса
навеки в Лужниках.
Высокая нота была задана с первых стихов первой книги:
Горы! Горы! Вас надо любить.
Как материнские любят морщины.
Надо так высоко парить,
Чтоб вам целовать вершины.
Названия всех поэтических сборников Кашежевой будто рассказывают о ней самой: «На розовом коне», «Кавказ надо мною», «Незаходящее солнце», «Лицом к истоку», «Стихи от прекрасной дамы», «Время вслух». И все пронизаны любовью и Кавказом. И любовью к Кавказу.
И я – Кавказ. И я оттуда,
в нём до конца растворена,
а он во мне... Мы два сосуда,
в которых кровь течёт одна.
Собственную биографию Инна Кашежева рассказывает, как и подобает поэту – не казенным языком анкеты, но тонкими лирическими строчками:
«Отец мой - суровый горец,
Глаза ледяной росы.
А мама из нежных горлиц,
Взращенных на Руси».
Суровый горец Инал Шахимович Кашежев имел настоящую мужскую профессию летчика-испытателя, мало применимую на родном Кавказе, - отсюда и Москва. Мама «из нежных горлиц» и с русским именем Ксения Федоровна Васильева происходила из Калуги, а училась на юридическом. С кабардинцем Кашежевым она встретилась на фронте. Потом их дочь будет страстно писать о Великой Отечественной войне - как о своей колыбели. И самый год ее рождения - военный предпобедный 1944-й.
В 16 лет Инна опубликовала первые стихи. Кашежевой было 22, когда её стихи запели. «Опять плывут куда-то корабли» в те годы неслось из каждого репродуктора. Потом покатилось: в том же году «Нарьян-мар», потом «Лунный камень», «Шли поезда», «Дожди», «Круги по воде» и еще, и еще... десятки. Вслед за Магомаевым, Шульженко, Зыкиной, Анной Герман, Хилем, Кобзоном, Пугачевой песни запела вся страна.
Тоненькая фигурка, мальчишеская стрижка, свитерок, джинсы - и неистовый огонь в ярких черных отцовских глазах. Нерв времени, вибрация эпохи, свежий ветер с вершин, вписанных в гены, как о том писала она сама. Кашежева выходила к микрофону так, как писал потом Высоцкий, - точно к образам или амбразуре.
Инна Кашежева ушла в 56 - пишут, что от сердечной недостаточности. Ее, как Пушкина, убило отсутствие воздуха - она дышала поэзией. Она, как Блок, умерла «вообще», просто не смогла больше жить там, откуда изгнали поэтическое слово. «Когда умирает поэт, остается вдова. Она, если баба стоящая, все написанное им соберет, постарается издать, выколотит из друзей воспоминания. Когда умирает поэтесса, муж, даже если он был, заниматься этим не будет. Поэтому надо писать о поэтессах».
Верная своим словам Инна Кашежева писала - о Юлии Друниной, о Светлане Кузнецовой, Антонине Баевой... Вот только о ней практически не пишут.
Ветшают в библиотеках неоцифрованные сборники, истлевают в альбомах редкие фотографии. Душа в заветной лире пережила прах и – хочется верить, избежит тления. Потому что мы помним!
Авторство: Журнал ГОРЕЦ
РЮО Новости
